– Он красивый?

Мама треплет меня по щеке.

– Добрый человек будет красив всегда, даже если ему сто лет и не хватает ноги.

– Я его увижу?

– Его никто не видел. Говорят, отец построил для него три дворца, и все свое время Сиддхартха проводит в саду за высокой стеной, где занимается медитацией и сочиняет прекрасные стихи.

Мы продолжаем болтать, пока шагаем по проселочной дороге между зелеными зарослями и полями. Мне нравится, как теплая пыль ласкает мои голые пятки. А еще нравятся мамины рассказы, которые не иссякали весь долгий путь сюда от нашей деревни. Совсем не хочется вспоминать, что свой последний рис мы съели еще вчера утром, а серебряные серьги были последним нашим достоянием после пожара.

Дворцовые стены ослепляют меня белизной и потрясают величием. Мы пробираемся сквозь толпы калек и попрошаек, собравшихся на поляне перед воротами. Мама занимает место в очереди. Люди вокруг нас терпеливо стоят на жаре, обсуждая доброго сына раджи. Я слышу множество вариаций истории про великодушного принца, которую мне рассказывала мама.

Мне становится скучно. Я спрашиваю маму, можно ли пойти посмотреть на осликов. Мама гладит меня по голове, не прекращая разговор с другой женщиной. И вот я мчусь вдоль дворцовой стены, перепрыгиваю через лежащих людей и пробираюсь под повозками. Из-под ног у меня выскакивает маленькая бирюзовая ящерка – я гонюсь за ней со смехом, пытаясь поймать. Даже не знаю, как я очутилась в зарослях у дальней стены. Огромные валуны дворцовой стены здесь полуразрушены и подмыты дождем. А под ними еноты прокопали подземный лаз. Вслед за ящеркой я ныряю в этот лаз и оказываюсь в прекрасном саду.

Ящерка приводит меня к просвету между пышными зарослями можжевельника, где переговариваются два бородатых дядьки в белых одеждах, со свитками в руках. Я замираю, испугавшись, что меня оттреплют за уши и прогонят… но неожиданное появление принца Гаутамы заставляет меня забыть про свои страхи.

Пышнотелый принц идет к белоснежным мужчинам, размахивая руками и что-то бормоча. О том, что это Гаутама, я догадываюсь по их реакции – настолько подобострастно оба склоняются в поклоне. Но его вид меня удивляет. Лицо принца раскраснелось, покрылось капельками пота, а походка была такой же, как у нашего соседа-пьяницы.

– Я придумал! Я все придумал! – кричит он, раскинув руки и обхватывая ими обоих брахманов сразу. – Друзья мои! Послушайте. Я должен… – Он делает паузу, будто готовясь сообщить про какое-то невероятное открытие. – Я должен пойти в народ!

Брахманы, быстро переглянувшись, помогают Гаутаме устроиться на коврике под деревом. У них это не сразу получается – принц чуть не падает.

– Мудрейший Сиддхартха, какая прекрасная идея! – восклицает тот, что повыше, когда все трое устраиваются на циновках. – Запиши это, Мара.

– И как это произойдет, прекраснейший? – осторожно интересуется второй брахман, разворачивая свиток.

– Сейчас! – Принц припадает к кувшину, пока его собеседники терпеливо ждут. – В общем, так. Вчера гулял я по саду и сам не заметил, как дошел до ограды. Я оказался в том месте, где прежде не бывал, поскольку оно скрыто за густыми зарослями. Раздвигаю я ветви кустов – а там, оказывается, есть небольшое оконце в стене! Что он там пишет, Суман?

– Каждое слово великого Гаутамы должно быть донесено до народа, – учтиво отвечает тот, пока Мара продолжает строчить в свитке. – Продолжай, мы внимаем тебе.

– Выглядываю я в это оконце и вижу очень странного человека, бредущего по дороге. По правде сказать, я испугался – поначалу мне показалось, что это какой-то диковинный зверь.

– Какое образное сравнение! – говорит Суман с восторгом. – Но еще лучше здесь дать какое-нибудь описание, поярче.

– Описание? – Принц Гаутама кивает и делает еще один глоток из кувшина. – Странное создание, худющий, старый, в каком-то рванье… Что ты там пишешь?

– «Его худое туловище пригибалось к земле, его лицо было исчерчено бороздами, а вместо одежды его тело прикрывали изорванные тряпки. Он во всем не походил на тех людей, что мне доводилось видеть до этого», – читает Мара из свитка.

– И он тебя напугал? – уточняет Суман. – Не слишком ли… Может, заинтересовал, удивил? Что думаешь, Мара?

– Да, для народа принц должен быть смелым, – осторожно соглашается брахман-писарь.

– Да ну вас! Нет, не напугал… вы правы. Заставил задуматься. Глядя на него, я понял, что жизнь за пределами дворца вовсе не такова, как внутри этих стен. Там, за оградой, существуют лишения и несчастья, старость и неумолимая смерть…

– У меня прямо мурашки по коже! – умиляется Мара, записывая.

– Так вот что я подумал. – Сиддхартха отбрасывает кувшин и пытается подняться, но потом сдается. – Я отправлюсь в странствие! Буду скитаться по свету инкогнито, спать в канавах и смотреть на людей вокруг! На их страдания, нищету, буду узнавать про их бедность. А когда вернусь во дворец – открою сокровищницы и раздам все мои богатства!

– Невероятно! Прекрасная легенда! Мы немедленно все это опишем и распространим. – Суман и Мара расплываются в улыбках. – Нам давно надо было дать людям надежду, и вот она!

– Постойте! – Принц нахмурился. – Я серьезно про странствие. Завтра же и отправлюсь.

Суман и Мара вновь переглядываются.

– Но, мудрейший… Зачем же тебе подвергать себя опасностям?

– Как это зачем? Я хочу быть нужным людям… Творить добро. Ты же сам сказал – это прекрасный поступок.

– Позволь, я расскажу тебе притчу, – говорит Суман. – Про златоперую птицу.

– Златоперую? Ну, давай.

– Она жила на прекрасной зеленой горе, мой принц. Каждый день она просыпалась в лучах восходящего солнца, взлетала на самое высокое дерево и пела от счастья, делясь им с лесными обитателями внизу. Но одна вещь не давала ей покоя. С этого дерева ей была видна другая, дальняя гора – еще выше и зеленее. Каждое утро думала златоперая птица про эту гору. А не лучше ли там? Не выше ли там деревья? А может, там тоже кому-то не хватает ее пения? И однажды она решилась. Много дней и ночей летела она к дальней горе, голодала, страдала от жажды и усталости, теряя свой блеск. И долетев, села на самое высокое дерево, собралась петь… Но не смогла. Голос покинул ее вместе с золотыми перьями и счастьем. А гора, до которой она добралась, оказалась точно такой же, как та, с которой она прилетела. Более того, с нового места ее старая гора казалась куда выше и прекрасней, чем новая.

– Это прекрасная притча, Суман. Но я уже принял свое решение. Пусть притчи рассказывают про меня! – отрезал принц.

– Притчи и будут рассказывать. Но зачем тебе для этого терять свои золотые перья? Разве плохо тебе здесь, в этом саду?

– Мне-то хорошо, а каково другим?